Люба-Любовь. Потомку о моей жизни - Михаил Качан

Навестили Маню, жену погибшего на войне брата Яши. Она жила с сыном Толей.

Навестили они и брата Берты Марка. Он вернулся с фронта, где служил в агитационной части. Они подбирались как можно близко к позициям немцев, и дядя Марк, хорошо владевший немецким языком, призывал по громкоговорителям противника сдаваться. При первых же звуках начинался интенсивный обстрел позиции радиовещательной станции, так что они фактически вызывали огонь на себя. Это просто чудо, что дядя Марк уцелел на войне. Сейчас он работал в полиграфическом техникуме преподавателем математики.

Школа в Мукачево – 5-й класс

Лето 1946-го прошло, как один день.

Наступил новый учебный год, и Любочка начала учиться в новой школе, пятой по счёту, в Мукачево в пятом классе.

Она помнит, как не знала, что делать со своими буйными кудрявыми волосами. Никаких резинок для волос тогда не было и в помине, Ленточек у Любочки тоже не было. Тогда она выдернула из половика толстую нить и перевязала два пучочка волос вверху слева и справа, как два тюльпанчика.

Она думала, что никто не поймет, что эти нити из половика, но её одноклассницы это заметили. Правда, сказали ей об этом спустя год, когда они уже подружились.

Самолюбие и вешалка

В Мукачево семья Штернов сначала занимала половину просторной квартиры на первом этаже жилого дома. В другой половине жила семья папиного сослуживца и друга – Абрама Яковлевича Керпера. С ним и его женой Евой Яковлевной они дружили потом всю жизнь. Их дочка Нета была младше Любы года на три. Впоследствии, когда Керпер закончил службу в Армии, их семья переехала в Ленинград, и они подружились с родственниками Штернов.

Любочка прожила в Мукачево более четырех лет (5—8 классы). Семья Штернов была дружной. Но инциденты случались. Иногда папа был недоволен Любой и говорил, стараясь быть серьезным:

– Положу Вову на Любу и буду бить Вову, пока Любе не станет больно.

Если же в чем-то виноват был Володя, папа чуть менял слова:

– Положу Любу на Вову и буду бить Любу, пока Вове не станет больно.

Но на самом деле, Любочка не помнит, чтобы папа когда-нибудь дал ей пощечину или каким-то образом побил ее.

Впрочем, Любочке запомнился такой эпизод. На письменном столе у нее был беспорядок. Папа сделал ей несколько замечаний, просил навести порядок.

Поскольку Любочка проигнорировала его просьбы, он однажды смахнул все со стола на пол и сказал Любочке:

– Вот теперь ты наведёшь порядок.

В Любочке взыграло самолюбие:

– Сам смахнул, сам и убирай.

Такую грубость спустить было нельзя. Папа поймал Любочку. Поискав глазами ремень и не найдя его, папа попросил Вову принести что-нибудь, чтобы наказать Любу.

Шестилетний Володя с готовностью принёс деревянную вешалку для верхней одежды, т.е. доску со штырями, которая стояла на полу в прихожей, ожидая, пока ее повесят ее на стену.

Вот это воспоминание о том, что Вова с готовностью принёс этот деревянный предмет, чтобы папа ее поколотил им, остались у Любочки на всю жизнь, как предательство со стороны Володи. На папу она не обиделась, потому что он был прав.

Сегодня Любочка даже и не помнит, ударил ли её папа этой вешалкой или нет. Она говорит, что, может быть, папе даже стало смешно, что ему дали в руки вешалку, чтобы поколотить ее, и всё обошлось.

Любимые и нелюбимые учителя

Обучение в школе велось на русском языке, но изучались еще два языка – украинский и английский. На украинском учили стихи Тараса Шевченко, большие отрывки прозы.

Любочке запомнились оба учителя языков. Дора Ивановна была учителем украинского языка, который ни в Надворном, ни в Солотвино Любочка не изучала. Дора Ивановна сразу невзлюбила Любу. Дело в том, что Любе показалась смешной фраза на украинском языке:

– Именник – це такий вареник, злiзленный з тiста; йаго можно з’ести.

Она тут же, не задумываясь, пустила по рядам записку с этой фразой. Дора Ивановна выловила эту записку и с тех пор невзлюбила Любу. А поскольку Дора Ивановна была ещё и классным руководителем, придиркам было несть числа. В классе училось 22 школьника, и они себя называли: «22 шакала и одна ведьма». Ведьмой была Дора Ивановна.

А вот преподаватель английского языка был любимым учителем. И не потому что английский язык нравился, а потому что нравился сам преподаватель. Но вот, как зовут его, Любочка не помнит. Он был молодой, высокий и ходил в шортах, что было весьма необычно и непривычно. По-русски говорил с каким-то акцентом, но не с украинским. Был очень деликатен и на школьников не обижался. Им было по пути домой, и Любочка любила идти с ним из школы, разговаривая на «серьезные темы». Любочке было приятно, что с ней говорили, как со взрослой.

Но вот однажды кто-то на его уроке подсказал отвечающему у доски. Любочка часто подсказывала, но это ей сходило с рук. А тут подсказала не она, а учитель подумал на нее. И поставил ей за это двойку. Такую несправедливость Любочка вынести не могла. Не могла она и выдать того, кто подсказал, хотя и знала, кто это сделал.

Дальше было так. Когда учитель спрашивал класс, кто знает ответ на какой-либо его вопрос, в классе, как правило, никто не знал, кроме Любочки, и она поднимала руку. Учитель просил ее ответить, но она поднималась и говорила: «Не буду». И так бывало не один раз и не два. Это была месть за несправедливость. Учитель её не наказывал. Да и вместе из школы они продолжали ходить. А итоговая оценка у Любочки по английскому языку была «отлично».

Музыка

В начале сентября 1947 г., когда Любочка начала учиться уже в 6-й классе, она осталась в школе-интернате, куда на время своей поездки с Володей в Ленинград, и Гомель ее определили родители. И вот тут Любочка проявила самостоятельность.

У неё была мечта – научиться играть на любом музыкальном инструменте.

– Ну купите мне любой инструмент, – хоть скрипку-четвертиночку, – не один раз умоляла своих родителей Любочка.

Мама даже зачем-то водила ее на прослушивание в музыкальную школу, и там сказали, что у этой девочки безусловно есть музыкальные способности, и, если она не будет заниматься музыкой, это будет очень плохо.

Мама ушла, удовлетворенная, но в школу Любочку так и не записала.

Теперь, когда Любочка была предоставлена себе самой, она решила осуществить свою мечту. В музыкальной школе, куда она пришла, ей сказали, что уже поздно, – прием был до 1 сентября, но, прослушав её снова и обнаружив наличие музыкального слуха, а, может быть, и подивившись её настойчивости, как же ребенок пришел сам записываться в школу, её взяли и даже бесплатно, – денег-то у неё не было.

Любочка ходила счастливая и только музыкой и занималась. Поскольку в школе-интернате пианино не было, она через весь город в любую погоду ходила в Дом культуры и часами разучивала детские фортепианные пьески. Так продолжалось два месяца.

Приехав домой, родители обнаружили ребенка, совершенно запустившего учёбу в обычной школе и нахватавшего там троек и даже двоек.

Они, к великой её печали, забрали её из музыкальной школы, и Любочка всю жизнь горевала об этом.

Любочка летом 1949 г.

Учиться музыке ей не пришлось больше никогда. А как она всю жизнь сожалела, что не умеет играть и не знает нотной грамоты!

Любочка впоследствии сочинила музыку к двум десяткам песен на слова её любимых поэтов:.3

Это удивительные песни, яркие, запоминающиеся. А сколько песен возникло в её голове, а потом забылось только потому, что она не смогла сразу записать их!

Сейчас осенью 2013 года по субботам к нам привозят с утра правнучку Дианочку. Она у нас занимается музыкой – она учится в музыкальной школе на фортепиано. Люба занимается с ней.

А в понедельник после школы Дианочку привозят к нам, и Люба отвозит её на урок в музыкальную школу. Теперь Люба решила и сама позаниматься, и она подсаживается к инструменту, играя гаммы и разучивая пьески, которые задали Дианочке.

Её детское желание заниматься музыкой сбылось на 80-м году жизни.

Школьная подруга Рита Коренец

Самой близкой подругой у Любочки была Рита Коренец, с которой они вместе учились. Рита жила в центре города на ул. Ленина в большой квартире. Папа у нее был лётчиком, а все летчики получали в качестве усиленного питания шоколад.

– Он приносил его домой килограммами, – говорит Любочка.

Я не помню шоколада ни в военные голодные, ни в послевоенные полуголодные годы. Поэтому сейчас, когда я пишу эти строчки, не могу себе представить килограммы шоколада в обычном доме.

Представляю себе, какое впечатление эти килограммы произвели на Любочку.

После переезда с окраины города в центр Любочка проводила у Риты дома бóльшую часть времени. Они и занимались, и развлекались вместе.